Нерадивая дочь - Лариса Джейкман
– Хоть бы только в психушку не положили, – запереживал Эдик. – Ну как такое могло случиться?! Ну что она за человек!
– Не расстраивайтесь, Эдуард Георгиевич, – произнесла сердобольная Наталья. – Ваша мама жива, и это самое главное. Идет на поправку. Танечка с ней очень хорошо ладила, все случилось неожиданно и без всякой причины. Что у больного человека на уме, разве угадаешь?
В тот же день все отправились проведать маму в больнице. Она лежала в хорошей и светлой палате, под капельницей и дремала. Дети тихонечко разместились рядом с кроватью на стульях, и Эдик взял ее руку в свою, слегка поглаживая. Мама выглядела неплохо, лицо спокойное, легкая бледность была заметна, но это не казалось очень уж болезненным.
Когда Елизавета Тимофеевна вдруг открыла глаза, она тут же подалась вперед, увидев Эдика, и попыталась привстать.
– Лежи, лежи, мама, у тебя капельница стоит, – предупредительно сказал он и чмокнул ее в щеку.
Лика слегка погладила ее руку, а Таня, сидевшая дальше всех, лишь спросила:
– Мамочка, как ты себя чувствуешь?
Но та ответить не пожелала. Она во все глаза смотрела на своего сына и, казалось, больше никого вокруг не видела. Даже любимая невестка не была удостоена взгляда, чего уж говорить о падчерице. Но тем не менее никаких обид не было и в помине, все с пониманием отнеслись к ее состоянию, а тут и лечащий врач подоспел и попросил всех пройти к нему в кабинет.
– Что будем делать с вашей мамой? – спросил он. – Не хотелось бы направлять ее в психоневрологический диспансер. Доза принятых ею таблеток была, конечно, не смертельной, да и снотворное само по себе слабенькое, так что можно это все списать на «передозировку по неосторожности». Женщина с определенной степенью амнезии, приняла лекарство по ошибке несколько раз. Она не находится в состоянии депрессии, так что на суицид ее действия не тянут. Если вы подтвердите такое заключение, то через день можете забирать больную домой.
Все переглянулись. Татьяна слегка пожала плечами, но тут же закивала в знак согласия, а Эдик с Ликой сказали:
– Мы согласны. Как только маме станет лучше, мы ее заберем.
– Ну вот и хорошо. Только я должен вас предупредить. Состояние вашей мамы может резко пойти на ухудшение. После такого стресса ожидать стабильности, а тем более улучшения, не стоит. Вы понимаете меня? За ней нужен круглосуточный уход и присмотр.
При этих словах все как-то разом сникли. Но Тане-то попроще, она уезжает к себе домой, в Москву. А вот Эдику с Ликой каково? На их плечи ложится серьезная ответственность, а они оба работают, оба заняты. К тому же Наталья может не согласиться ухаживать за мамой после того, что с ней произошло. Доктор посмотрел на их поникшие лица и добавил:
– Могу вам сообщить, что, если по какой-то причине вы не сможете обеспечить своей маме должного ухода, то лучше поместить ее в клинику под постоянное наблюдение медперсонала. В Москве есть частные и довольно неплохие. Контакты у меня имеются.
– Еще чего! – буркнул Эдик, и, попрощавшись с лечащим врачом, все покинули больницу в довольно удрученном состоянии.
Вечером Татьяна стала собираться домой, укладывать свои вещи в дорожную сумку. Она уже позвонила Максиму, и тот сообщил, что Франко прилетел, разместился в гостинице, он недоволен ее отсутствием, и ждет-не дождется встречи.
– Ладно, завтра увидимся, назначь переговоры часов на шесть, хорошо? Ты, я, Франко и Изольда.
Все было готово к завтрашнему раннему отъезду. Татьяна, Эдик и Лика сидели в столовой за ужином и обсуждали свою семейную проблему, когда прозвенел звонок в дверь.
– Восемь часов вечера, кто бы это мог быть? – посетовал Эдик и направился к входу.
Затем послышались голоса, и в комнату вернулся Эдуард в сопровождении полицейского.
– Добрый вечер, капитан Скворцов, – представился мужчина и спросил: – Татьяна Садовская, кто будет?
У Тани все внутри оборвалось. Она не представляла, с чем связан этот визит, но почувствовала неладное и ответила дрогнувшим голосом:
– Это я. Что-то случилось?
– Прошу вас проследовать за мной. Вы вызываетесь для беседы и уточнения некоторых обстоятельств, связанных с попыткой самоубийства вашей матери, Садовской Елизаветы Тимофеевны.
– Какого еще самоубийства?! – взорвался Эдик. – Мама жива и здорова, она принимает курс терапии в больнице, мы совсем недавно разговаривали с ее лечащим врачом. Он подтвердил, что она в порядке!
– А нам поступил сигнал, и мы обязаны разобраться. Времени не теряйте, – сказал он Татьяне и, подойдя к ней вплотную, указал на выход. – Пройдемте, гражданка Садовская.
Таня с дрожащим сердцем, чуть не выскакивающим из груди, поплелась вслед за Скворцовым, Эдик с Ликой вышли за ними и, усевшись в свой автомобиль, отправились следом за полицейским Уазиком.
В полиции все разъяснилось, и, как оказалось, у Татьяны вновь возникли проблемы с законом. На роду у нее это что ли написано? Бедная женщина оказалась на допросе по поводу оказания помощи в осуществлении эвтаназии своей матери, Садовской Елизавете Тимофеевне.
Татьяна не верила своим ушам.
– Моя мама жива, она в больнице. Какая может быть эвтаназия? И при чем здесь я?
Но с ней долго не церемонились, майор Дудов, который вел беседу, протянул ей лист бумаги, исписанный маминым почерком, на нем стояла какая-то печать, чья-то роспись. Было понятно, что этому письму придан статус важной улики. Это была, конечно же копия, Татьяна взяла ее дрожащими руками и стала читать:
«Когда я умру, прошу мою приемную дочь Татьяну Садовскую не винить в моей смерти. Знайте, что это я уговорила ее дать мне большую дозу снотворного. Она отказывалась, но я ее заставила, точнее, убедила, что так всем будет лучше. А сыну моему, Эдуарду, ничего не рассказывайте, скажите просто, что я уснула и не проснулась. Это моя последняя воля. Под чем я и подписываюсь. Елизавета Тимофеевна Садовская»
– Что за бред! – непроизвольно вырвалось у Татьяны.
– Выбирайте выражения! Это почерк вашей матери? – прогремел Дудов.
– Да, но никогда между нами такого разговора, и тем более уговора, не было! Откуда вообще это письмо взялось?
– Оно пришло к нам по почте. Пока мы пытались разыскать вас, адрес как видите не указан, со станции Скорой помощи поступил сигнал о попытке самоубийства. Мы связали все воедино, и вот теперь вы здесь. Вам придется отвечать за свои действия.
– Какие мои действия? Я еще раз повторяю, что ничего подобного я не совершала, и моя мама никогда меня об этом не просила!
– Ну это нам еще предстоит доказать, а пока мы вынуждены вас задержать до выяснения всех обстоятельств.
Татьяна поняла, что ее жизнь опять дала мощную трещину, в мозгу пронеслись проблемы на работе, Франко с его показом, обеспокоенный Максим и расстроенные и без этого ребята, Эдик с Ликой, которые во все это конечно же не поверят, но удар их хватит основательный.
– Можно мне сказать? – упавшим голосом спросила Татьяна.
– Да, пожалуйста. Адвоката хотите?
– Нет, я уверена, что он мне не понадобится. Выслушайте меня, я прошу вас. Моя мама – больной человек. У нее болезнь Альцгеймера. Иногда она бывает неадекватна, но мы всей семьей поддерживаем ее, как можем. Сейчас она в больнице после приема нескольких таблеток снотворного. Но я их ей не давала, понимаете?
– А она подтверждает в своем письме, что давали.
– Все это легко будет доказать. Во-первых, письмо было отправлено за день до случившегося, значит глагол «давали» не может быть применим для предъявления обвинения. Во-вторых, мама в настоящий момент вменяема, она под наблюдением врачей, и с ней можно будет поговорить и все выяснить: давала я или не давала.
– Выясним, вы так не горячитесь, гражданка Садовская. А пока мы выясняем, вам придется побыть у нас. Таков закон, – довольно мягко проговорил капитан Скворцов, сидящий поодаль.
Татьяна резко откинулась на спинку стула и со стоном закрыла глаза. Ну что
